Про події 1812-1817рр. у Глухівському повіті

Уривки із статті І.Ф. Тимковського «Пять лет»

Ілля Федорович Тимковський (1773-1853), про якого я вже розповідав, був просвітителем, педагогом, філософом –  одним з яскравих представників української інтелектуальної еліти першої половини XIX ст. Понад 40 років свого життя він прожив у наших краях. Ці спогади написані ним у 1852р. Вони є цінним джерелом як для вивчення біографії самого просвітителя, так і для розширення знань про стан нашого краю на початку ХІХ ст. Мемуари стосуються подій французько-російської війни 1812-1814 рр. і її переживання у наших місцях. Текст вперше був опублікований у журналі «Москвитянин», 1855р., №6.                                                  

Восени 1811р. професор Харківського університету І.Ф. Тимковський подав у відставку і поселився у своєму маєтку Туранівка, поблизу Глухова. 18 серпня 1812 р. він був обраний членом Дворянського комітету, який займався спорядженням ополчення під час Вітчизняної війни, і перебував у ньому до  січня 1815р. Наступні три роки (1815-1818) служив Глухівським повітовим суддею.                                                                                             

Фрагменти зі статті І.Ф. Тимковського подаються у своєму первісному вигляді. З великою повагою  автор пише про наші місця і людей, яких він тут зустрів: «С уважением и радостью нашел я в обществе массу личностей отборных, почетных и маститых. Там за верное было тогда современного веку более двух тысяч лет, куда каждое лице вносило свою опытность». (Людська історія цього краю налічує понад дві тисячі років, і кожна особистість вносила в неї свій неповторний внесок). Цінним є і «гоноровий список», доданий в кінці статті. Це перелік шанованих осіб, які на думку Тимковського, мали б залишитися в народній пам’яті. Думаю, цей матеріал буде корисний всім, хто цікавиться краєзнавством і історією.

Дякую Володимиру Корсакову, автору ютуб-каналу «Genio loci».

 Валерій Авдасьов, директор музею «Трудове братство М. Неплюєва»

                                                                   

 *   *   *

Напередодні нашестя Наполеона

«То был год моего увольнения со службы (1811), когда я оселся на домашнюю жизнь в Глуховском повете и вступил в новые мои отношения по месту. С уважением и радостью нашел я в обществе массу личностей отборных, почетных и маститых (см. приложение в конце статьи). Там за верное было тогда современного веку более двух тысяч лет, куда каждое лице вносило свою опытность. Веселы были по домам в кругах посещения и съезды. Радушны приемы родства и связей; сладки беседы. Но уже проникали всюду тягости вводимой Наполеоном континентальной системы. Она смутила европейскую политику и торговлю. Мы покупали тройными ценами весьма плохие товары. И уже в начале 1812г. Гамбургская газета возвестила: грозные тучи тянуться на север. Наши съезды от негодования переходили в географические толки.

Того времени Малороссийским генерал-губернатором с 1807г., после князя Алексея Борисовича Куракина, был действительный тайный советник, князь Яков Иванович Лобанов-Ростовский, и черниговским гражданским губернатором действ. статский советник барон Иван Васильевич Френсдорф. По их расписанию в марте и апреле 1812г. произведена была у нас поставка артиллерийских лошадей. Принимали их в Глухове губернатор и командир бригады полковник Ховен. Заплатил и я за свою вороную ассигнациями 320 руб. С весны главная квартира нашей армии занимала Вильну. Я получал из неё прямые известия от брата моего, находившегося при государственном секретаре Александре Семеновиче Шишкове. В июне зашумели вести о движении войск от Немана к Двине и Днепру».                                                                                                                                                                                                                                                                                                   

Глухівський комітет народного ополчення

 «В июле потребовано у нас народное ополчение, и хотя вслед за тем по манифесту о рекрутском наборе, Черниговская губерния назначена была в набор, по 8 душ с 500; но генерал-губернатор, по близости неприятеля и занятия маршалом Даву города Могилева, поставил её в военное положение и велел дворянству из своих казённых крестьян поспешно составить ополчение. А к козакам дал огромное воззвание на составление казачьих полков, которым пробудил восторженную бодрость.  Они дали с 70-ти душ –  козака обмундированного, с лошадью, сбруею, саблею и пикою. Из крестьян в ополчение поставлены от 25 душ – ратник, вооруженный пикою. Они разделены на полки, сотни, полусотни и взводы. К ним дворянство дало из себя по степеням нужных офицеров, отставных военных.

Начальство ополчения губернское, с штатом его, вверено генерал-лейтенанту Николаю Васильевичу Гудовичу, уездное генерал-майору Якову Моисеевичу Шемшукову.  На содержание ополчения определен сбор с владений раскладкою от числа душ  – по 50 коп. А для местного ведома в состоянии ополчения, в сборе и высылке сумм учрежден с инструкциею из пяти членов комитет; в то число поступил и я. Полки снаряжались одеждою, запасами и копьями, приучались строю, маршу, маневрам. В начале августа мы увидели перед их фронтами проезжего по пути из Киева артиллерийского полковника. Он обошел по строям и одобрил готовность. «Спешите! Спешите!» – говорил всем.  Полки готовые двинулись на Стародуб к Могилеву».

Полонені французи у Глухові

«Тогда же мы в Глухове положили свой совет на случай входа войск неприятеля, всем владельцам, не отставая от своих имений, ради устройства и целости в них, собраться в городе, как для общей безопасности,  так и для связных действий. – Но мы скоро отдохнули за свою сторону, когда увидели проводимую на Тамбов партию пленных французов и поляков числом до 200. Вечернею порой они размещены были в конце города. Рядовые на большом гумне в сараях. Офицеры:  пять французов и семь поляков – в городском доме. Французы все были резонны и скромны, иные шутили и плескались, очищаясь от дорожной пыли. Поляки хвалились своею храбростию, как они рубали козаков, и в отраду судили, что напрасно ведут их так далеко; они скоро сами назад сюда будут. Командиры пленных, полковник француз и майор немец, заняли особый дом.

Когда мы в своей форме комитетом пришли поговорить с ними, так они сперва оробели, или стыдом замешались, так что надобно было ободрить их ласками. Они рассказывали нам, что на переходе корпусов князя Багратиона и донского атамана Платова от Минска на Смоленск, маршал  Даву отрядами пересекал им дорогу, и у Пропойска они сами были отрезаны донцами. А Даву, нашествия которого от Могилева и до Сожи мы страшились, сам потянулся к Смоленску».

Вісті про спалення Москви

«Прошли в августе и сентябре большие обозы товаров из Тулы, Москвы и Калуги на Воздвиженскую ярмарку в Кролевец. Молниею пролетела весть о сдаче Москвы. Ярмарка в самом начале мешалась и  купечество был смутно. А 20 сентября вдруг молва подняла тревогу по лавкам, что французы идут на Киев и наш кордон недалеко за Мценском. Торговля онемела так странно, как бы никто ничего ни купить ни продать не хотел. Приезжие с того же вечера бросились по домам. Дома и я выделил свой заготовленный транспорт на удаление семейства в Великий Воронеж. Я выехал только в Глухов для последних известий о ходе почты. Но калужская почта, как Ноева голубица, пришла с новостями, что Москва выжжена, враги в ретираде (отступают), наши войска заслонили нас. Тревога успокоилась».

Збір допомоги для війська

«Мы о бегущих получали карикатуры. Сами перешли на содержание своего ополчения и разные поставки для войск. От нас потребовано раскладкою по числу душ: 1) больших волов и окованных телег, – я дал свою пару с телегою. 2) Вина для армии, я сдал в Глухов свои три бочки – 120 ведер. 3) Овса, с доставкою в Белицу на Днепре  – с меня 15 четвертей. 4) Сухарей – с  меня 42 пуда. На овес и сухари являлись из Чернигова общие подрядчики, которые на условиях с владельцами, получив с них деньги, поставляли то на местах свалки.

Ополчения же наши в 1813 г., как новая война возгоралась, на Одере и Эльбе, стояло в Варшавском герцогстве, и принимали между тем сдачу крепостей. А казачьи полки доходили до Данцига, где Даву держался в осаде. За окончанием всей войны в 1815г. ополчения возвратились, и на определенных пунктах, сдав свои вооружение и лошадей, распущены в домы. Лошади, частию, за переменами в них, проданы с аукциона. Тогда и комитет ополчения кончил свое дело».

Приїзд генерал-губернатора Н. Репніна у село Ярославець

«В 1816г. по увольнении от должности генерал-губернатора князя Лобанова-Ростовского, на место его назначен военным губернатором генерал-лейтенант, генерал-адъютант князь Николай Григорьевич Репнин. И мы ожидали его прибытия. Между тем в июле или августе государь император Александр проехал на Чернигов. Губернатор Бутович не имел времени собрать и представить его величеству более, кроме губернских чинов и несколько наличных в городе из дворянства. В октябре же мы получили сведения, что князь Репнин проедет через Почеп на Глухов, и согласились некоторым числом старшины своей, принять его в Глухове, как нового начальника. Прибывшие к тому же братья Василий Вас. и Демьян Вас. Кочубеи пригласили его и весь приезд чинов к себе на угощение в село Ярославец, – место весьма известное и заметное не только давним населением и семейным радушием, но и положением, с остатком древнего замка при озере в горах. Это было первое для князя и дня нас взаимное ознакомление. Оттуда он отравился в Полтаву, где генерал-губернаторы постоянно имели свое пребывание».

Пожежа у Кролевці

«1817 год остался памятен для нашей стороны несчастным происшествием в Кролевце. Все здешние города и местечки, по общему заведению, имеют две, три и четыре ярмарки в году на храмовые дни своих церквей. Но к числу первоклассных, по капиталам, в привозимых товарах и по съездам со всех сторон купечества, дворянства и поселян принадлежит  Воздвиженская ярмарка (на 14 сентября) в Кролевце. 

По уверениям бывало на ней капиталов от 7 до 9 млн руб. ассигнациями. За окончанием войны и возвращением войск торговля оживилась. И в 1817г. составился в Кролевце великий съезд. Ярмарка по обычаю занимала обширную пустую площадь среди города, у его собора, застроенную в свое время тесными, дощатыми рядами и отдельными балаганами. Днем к вечеру 17 числа, при юго-западном ветре и сухой погоде, поднялся пожар от постоялого двора. Ветер погнал вихрем дым и огонь вкось ярмарки на ближние домы и обхвати ими низовую часть города. Толпы телег и экипажей затеснили выезды другим и себе. Своим под огнем я велел ехать, куда кто вырвется, и всем собравшись на Глуховскую дорогу, там ожидать моего призыва. Едва успели они выехать из ворот, весь наш дом и двор обняло пламя.

Далеко на боковой улице я избрал убежищем себе козачий дом, и мои экипажи в темноте ночи приведены целыми. Но только лишь пошли дела к покою, часу в девятом, звон колоколов поднял новую тревогу. Взрослый сын моего хозяина увидел с кровли своего дома в верхней части города пожар, которым освещалась ярмарка. Необъяснимое влечение всякий раз ведет меня на огонь и сцены пожара.

Я мог оставить дом безопасно, и, взяв с собою трех из моих людей, устремился туда. Сын хозяина проводил нас. Чем ближе мы подходили, яснее становился нам в громаде гула, треск, шум и вопль. Направление огня по ветру лилось прямо на лавки, и некоторые ряды уже были им обняты. Оттуда вырывались телеги, увозя, что в пылу могли захватить товаров. Я набрел на знакомые лавки. Одного из людей своих я послал а лавку сукон и шелковых товаров. А заметив крайний меховой ряд в опасности, другим двум указал в нем знакомую лавку. Сам остановился с моим проводником, подгородным, смышлёным, на безопасном бугре, куда велел своим сносить, что могут спасти, и первого, который выносил охват дорогих мехов, хозяин почтя вором, сгоряча крепко ударил по уху, но за ним прибежал ко мне в слезах и радости. Там же и сосед его, купец знакомый, упросился на мой призор. Но скоро помогать уже было недоступно, скоро и нечему. Клубы огня сливались, обнялись и пожрали ярмарку. Струи от них покатились и полетели на городские домы. Собор только сиял рдяным светом.

Далеко за полночь, окуренный и утомленный, возвратился домой под заревом. На другой день еще курилась площадь. Стояли на ней рядами одни обгорелые столбы. Хозяева рылись в дыму и золе по своим местам. Печальнее всего было глядеть на груды лому, где красовались вчера лавки с посудою, фарфором и стеклом или вещами в стекле. Захваченные остатки товаров, при ясной погоде, вывезены вверх за город по киевской дороге и занимали своими рядами обширное поле. Там, до окончания уборки их, производились унылые продажи. Но может быть я, после двойной тревоги слишком строго посмотрел, как весьма ранним утром, у пепелища, под дымом, в рядах выкаченных бочек и бочонков с винами, расхаживали знатоки пробовать напитки, заказывая покупку».

Білоруські переселенці

«За окончанием великой войны последними двумя годами, из мест бывших театром её, появились частые и большие партии потерпевших белорусцев, привычных к земляным работам. Я принял их на работу и произвел у себя несколько предприятий: раздвинул лес около своего жилья, осушил болотный берег, получил новые сенокосы. Составил в зарослях пахотные клины, и для выгоды работ и пастбищ завел у проездов полевые колодязи. С тех пор из всех сельских занятий, в расчистке земли, кроме будущей пользы, я нахожу всегда некое творческое увеселение. Уже и я могу по местам отдыхать в тени оставленных молодых груш и дубов».

_________________   

Приложение

Знатнейшие по домам, степеням и в собраниях лица общества были:

Генерал-лейтенант, граф Николай Васильевич Гудович

Генерал-майор Яков Моисеевич Шемшуков

Действительный статский советник Иван Григорьевич Туманский

Статский советник Федор Александрович Дублянский

Директор Новгород-Северской гимназии Иван Иванович Холанский

Полковник Антон Дмитриевич Карпека

Коллежский советник Иван Андреевич Маркевич

Кол. сов. Иван Васильевич Магеровский

Кол. сов. Яков Васильевич Магеровский

Надворный советник Петр Степанович Кулябка

Надв. сов. Павел Иванович Лузанов

Надв. сов. Михайло Дмитриевич Карпека

Майор Данило Дмитриевич Карпека

Майор Осип Федорович Вильчик

Бунчуковый товарищ Николай Демьянович Туранский

Бунчуковый товарищ Петр Леонтьевич Шликевич

Коллежский асессор Николай Петрович Шликевич

Кол. ас. Михайло Иванович Омельянович

Кол. ас. Николай Васильевич Романовский

Кол. ас. Александр Михайлович Шрамченко

Кол. ас. Иван Степанович Кулябка

Кол. ас. Андрей Иванович Коробка

Кол. ас. Андрей Андреевич Дергун

Подпоручик Василий Артемович Лашкевич

Ротмистр Василий Осипович Туманский

Ротмистр Алексей Михайлович Шрамчено

Титулярный советник Николай Михайлович Богаевский.

Шостенского порохового завода командиры:

генерал-майор Семен Алексеевич Глухов,

полковник Андрей Васильевич Рутковский.

За всеми, наконец,  причислю и себя.

Вдовы с семействами:

Статского советника Марфа Дамьяновна Кочубеева,

 Елена Васильевна Кочубеева.

Действительного статского советника Ульяна Федоровна Туманская.

Генерал-майора Анна Ивановна Туманская.

Подполковника Надежда Семеновна Туманская.

 Надворного советника Настасия Петровна Маркевичева.

Майора Пулхерия Ивановна Скоропадская.

Ротмистра Мария Васильевна Миклашевская.

Говоря о лицах общества, я не упоминаю владельцев больших экономий в уезде, которые не жили в нем, как-то:

Действительный тайный советник, князь Виктор Павлович Кочубей.

 Действительный тайный советник Иван Николаевич Неплюев.

 Действительный статский советник Демьян Демьянович Оболенский.

Напротив того, заметим, что сыновья некоторых упомянутых семейств вышли по службам на видные степени. И особенно укажем к чести уезда, что из Ярославецкого дома Кочубеев произошли братья:

Тайный советник Василий Васильевич. Действительные тайные советники, члены государственного совета: Демьян Васильевич и Александр Васильевич. Тайный советник, сенатор Аркадий Васильевич.        

                                                                                                                    И. Тимковский